сон-8

Разговоры обо всем, что интересует. Околопсихологическая болтовня. Искусство, религия, подвиги ежедневного существования

сон-8

Сообщение Иван 30 янв 2017, 01:40

Михаил Иванович шел по лекалам клумб к своему подъезду. Длинный десятиэтажный дом уже начинал зажигать свет в окнах. Его квартира тоже желтела квадратным глазом. Присмотревшись, этот бодрый сухощавый старичок вздрогнул. Кто-то включил свет в комнате покойного сына, всегда запертой. Неужели Надя взяла без спросу ключ? Поискав его в сумке и обнаружив на своем месте, в боковом кармане, Михаил Иванович поднял глаза и вздохнул с облегчением: показалось. Свет горел на кухне.

Надя вернулась два часа назад, но лишь недавно вынырнула из оцепенения. С тех пор, как пришло известие о смерти мужа, отбывавшего срок за изнасилование, и у нее завязались отношения со свекром, прошло полгода. Ее мысли плыли по кругу: от раздражения против дочери Михаила к грубой выходке своей знакомой и обратно. Знакомая, завуч в школе, где Надя работала, всегда ей покровительствовала. Встретив ее вчера прогуливавшуюся вместе с Михаилом в парке, она презрительно поморщилась и едва кивнула в ответ на приветствие, будто возраст ее кавалера был для нее личным оскорблением. Дочь Михаила, ее ровесница, работала раньше системным администратором, но с некоторый пор заболела шизофренией и стала беспомощной, как пятилетний ребенок. Так, по крайней мере, утверждал ее отец, тративший на нее все свободное время. Когда Надя еще жила с мужем, она сдружилась с Машей и часто ездила к ней в гости. Ее восхитила нестандартность взглядов, внутренняя независимость и самодостаточность золовки. Чрезмерную опеку родителей она, по мнению Нади, терпела из-за своих религиозных убеждений, не желая их расстраивать. Каково же было ее удивление, когда выяснилось, что Маша не может жить без неусыпной папиной заботы, доходившей до пошагового контроля! После смерти жены Михаил целиком взял этот груз на себя. Возможно, конечно, Маша изменилась за это время или просто привыкла к такой опеке. Надя не стала хуже к ней относиться, часто звонила и навещала ее. И все-таки, бесконечные звонки Миши своей дочери и постоянные поездки к ней раздражали. Когда он пришел, внося свою особую наэлектризованную атмосферу веселья и шуток, она вмиг забыла свои обиды и припасенные колкости. После сытного ужина, когда Надя налила чай, на Михаила вдруг нашло болезненное недовольство. Настроение у него менялось без плавных переходов, и Надя к этому привыкла. Повисло ядовитое молчание.
– Мне кажется, я украл эту жизнь у сына, – сказал он наконец, допивая чай. – Помнишь, вчера ты подошла и спросила, о чем я думаю, и я не ответил. Так вот, мне пришла в голову такая мысль: хорошо, что так получилось. Представляешь? Именно такая. У тебя не было такого ощущения, что Вася развязал нам руки своей смертью?
Надя опустила глаза под его экзаменующим взором. Глаза у нее всегда одинаково блестели, словно луч света застыл в них, как пузырек в янтаре.
– Было. Я тогда вспомнила о матери, о том, что желала ей втайне смерти.
– Подожди, разве она тебя не любила?
– Конечно, она меня любила. И баловала. Ведь я была у нее единственная. Отца она довела до инсульта, но потом ухаживала за ним двадцать лет, пока он не умер.
– Изменяла ему?
– Нет, никогда. Хотя и не любила. Вообще, странная была женщина. Однажды, ни с того, ни с сего, стала выгонять меня из дома. Сказала, что я не девственница, что мальчик с соседнего подъезда ласкал мне языком влагалище.
– Да?!
– Представляешь, такое сказать! С такой уверенностью! Я весь вечер прорыдала без остановки. У меня тогда еще никого не было, я даже не знала, как это делается… С этим мальчиком мы дружили, он мне портфель из школы носил. Что-то у нее шизофреническое было.
– И что, она извинилась потом?
– Нет.
– Как ни в чем не бывало?
– Как ни в чем не бывало. Должности она всегда занимала хорошие. Была директором клуба, директором библиотеки, парторгом. Она любила, когда у нее занимали деньги, правда, небольшие суммы. К ней в гости ходили неблагополучные женщины, из пьющих семей или одиночки. Мать, при ее положении, могла бы собирать публику поприличней, но деспотизм этого ей не позволял. После того, как все сплетни были рассказаны, и всем их героям были перемыты косточки, начинался спектакль, роли в котором были хорошо выучены. Мама подавала на стол и говорила: «Жрите, дамочки! Не стесняйся, Маша, ну, кто тебе еще сала отрежет! Не вкусно, что ль? Аня, где и когда ты ела в последний раз?» Когда гости наедались до отвала, мать доставала дорогого вина, торжественно наполняла бокалы и с глубочайшим смирением и кротостью в голосе приветствовала своих подруг: «За ваше здоровье, свиньи!» Все с благодарностью принимали этот тост…

Ее прервал неестественный крик в подъезде, короткий и резкий. Надя вздрогнула. На этаже открылась дверь.
– Что случилось? – раздался ржавый голос соседки. – Кто там орал? Безобразники! Опять нет света! Я напишу жалобу в суд! Хулиганы!
Дверь захлопнулась.
– Схожу-ка я, посмотрю все же, – решил Николай Федорович.
– Я с тобой.
Кто-то в который раз выкрутил в подъезде лампочки. Приходилось щупать фонариком каждую ступеньку.
Иван

 
Сообщений: 17
Зарегистрирован: 10 июл 2012, 01:22

Вернуться в Разное


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 2

cron